Великий человек смотрел в окно,
 а для нее весь мир кончался краем
 его широкой, греческой туники,
 обильем складок походившей на
 остановившееся море.
 Он же
 смотрел в окно, и взгляд его сейчас
 был так далек от этих мест, что губы
 застыли, точно раковина, где
 таится гул, и горизонт в бокале
 был неподвижен.
 А ее любовь
 была лишь рыбой -- может и способной
 пуститься в море вслед за кораблем
 и, рассекая волны гибким телом,
 возможно, обогнать его... но он --
 он мысленно уже ступил на сушу.
 И море обернулось морем сл?з.
 Но, как известно, именно в минуту
 отчаянья и начинает дуть
 попутный ветер. И великий муж
 покинул Карфаген.
 Она стояла
 перед костром, который разожгли
 под городской стеной ее солдаты,
 и видела, как в мареве костра,
 дрожавшем между пламенем и дымом,
 беззвучно рассыпался Карфаген

 задолго до пророчества Катона.